Они любили, терпели, надеялись — и однажды не выдержали. Это истории женщин, которые в критический момент совершили преступления. Не о монстрах, а о людях, чьи судьбы сложились из травм, зависимостей, иллюзий и насилия. Суд назначил им сроки от шести до девяти лет, но понять, почему всё дошло до ножа, можно лишь заглянув в повседневную жизнь, где год за годом накапливалась боль.

«Я отучилась два с половиной года. Осталось полгода практики, и меня посадили. Закрыли первый раз. У нас с отцом были неприязненные отношения. Я была дома под Новый год. Мы выпили, потом я легла спать, вышла в коридор, смотрю — лужа крови. Вообще не помню, я не думаю, что я это сделала даже. Мама с отцом просто ругались, понимаете, часто», — рассказывает Лариса, ранее работавшая санитаркой, осужденная на 7 лет.

Её признание — типичный пример той амнезии и отрешённости, которые сами по себе пугают: женщина не помнит момента, когда всё случилось, но вынуждена жить с его последствиями. Специалисты отмечают, что корни таких трагедий часто лежат ещё в детстве — в неспособности идентифицировать и проговаривать собственные эмоции.

«У ребёнка не развивали способность распознавать свои собственные чувства, быть в контакте со своими потребностями, быть в контакте со своими состояниями. Выходя в взрослую жизнь, он попадёт в такую ситуацию, где его будут использовать, когда его жизнь будет подчинена, должен, надо, обязан, вместо того, чтобы делать то, что хочется и то, что желается», — объясняет психолог Вячеслав Козлов.

Эти слова помогают связать воедино случаи, где взрослые, не наученные слышать себя, оказываются беспомощными перед давлением окружающих.

Истории Ларисы и других осуждённых чаще всего переплетены с зависимостями партнёров.

«Я пришла устраиваться на автомойку. Мы там с ним ознакомились. Просто общались. Он уехал в другой город, нашел там себе семью, жил, вернулся обратно. И он опять начал употреблять наркотики», — вспоминает Ирина, приговорённая к 6 годам за убийство сожителя-наркомана.

Ее привычная картина жизни рухнула: бытовые ссоры переросли в удары, удары — в панический страх, а страх — в мгновенную, необратимую реакцию. Специалисты предупреждают о том, что терпеть рукоприкладство нельзя, и что это уже не семейное дело, а угроза жизни.

«Если человек вас бьёт, не нужно это терпеть, не нужно ждать, что какие‑то оскорбления, например, эмоциональные, психологические, перерастут в физическое воздействие. Нужно это объяснять, чтобы женщины не терпели и не оказывались в той ситуации, когда они в состоянии стресса, в состоянии эмоциональной нестабильности возьмутся за нож, например, и порежут», — говорит начальник психологической лаборатории ИК‑4 Челябинска Людмила Письменная.

Тем не менее в реальности выйти из абьюзивных отношений удаётся не всем: страх, зависимость, вера в перемены и давление окружения сдерживают.

Биография Виктории — ещё одна цепочка травм: приёмная семья, падение в детстве, ранний брак и многолетнее насилие.

«Я жила в приемной семье до 12 лет. Врачи не обещали, что я встану на ноги. Спину сломала — с третьего этажа выпала в лагере. Меня отправили в детский дом. Там я в 16 лет познакомилась с будущим мужем, вышла замуж. Он начал избивать меня периодически. Потом каждый день. Я убежала. В очередной драке, когда он меня ударил, я его убила», — говорит она.

Виктория получила 9 лет за убийство двоих сожителей.

Эксперты подчёркивают и судебную сторону вопроса: попытки объяснить преступление состоянием аффекта исследуются комплексными судебно‑психолого‑психиатрическими экспертизами. Если в момент действия человек осознавал опасность своих поступков — аффект не признают. Адвокаты и следователи восстанавливают картину происшествия, сопоставляя показания с медицинскими данными и обстоятельствами на месте события. Это сложный инженерный анализ человеческой драматургии, где мотивация и ответственность постоянно пересекаются.

«Мне кажется, этих девушек объединяет то, что они очень много и очень долго в своей жизни желаемое выдавали за действительное, испытывали иллюзии, которые с реальностью не сочетались. В итоге они попадали в такие обстоятельства, когда внутреннее напряжение растёт, пружина сжимается, и в какой‑то момент реальность начинает стучаться в дверь. Практически у всех осуждённых это встреча с физическим насилием. Это то, что уже не получается игнорировать. И тогда пружина разжимается, состояние аффекта, нож, удар, срок», — подытоживает Вячеслав Козлов.

Его слова помогают понять: в каждой такой истории есть цепочка предательств, упущенных сигналов и возможностей для помощи, которые не сработали вовремя.