Осень 1917 года расколола Российскую империю надвое. Пока в Петрограде грохотали выстрелы и большевики штурмовали Зимний дворец, на Южном Урале, в уездном городке Челябинск, жизнь текла своим чередом. Весть о свержении Временного правительства докатилась сюда, в далекую Оренбургскую губернию, лишь спустя двое суток, застав врасплох как городские власти, так и обывателей.

Реакция местной политической элиты была парадоксальной. Городская Дума, собравшись на экстренное заседание 28 октября, вместо того чтобы организовать сопротивление или выработать четкую позицию, фактически подписала себе приговор, приняв решения, которые полностью обезоружили ее перед лицом надвигающихся перемен. Этот момент ярко иллюстрирует всю растерянность старой власти.

«Что удивительно, 28 октября проходит собрание Городской Думы, на котором принимается четыре пункта, по большому счету отменяющие ее же собственные полномочия. Они добровольно передают инициативу Советам. А сразу после этого, словно в отрыве от реальности, депутаты рассматривают вопрос о повышении зарплаты самим себе. Этот исторический казус как нельзя лучше демонстрирует агонию прежнего режима, который до последнего цеплялся за формальные привилегии, уже утратив реальную власть», — отмечает историк и экскурсовод Иван Каширин.

В то время как Дума занималась самоликвидацией, настроения в рабочих кварталах были совершенно иными. Челябинск, бывший важным железнодорожным узлом и домом для крупных заводов, таких как предприятие «Столль и Ко» (будущий завод им. Колющенко), стал центром пролетарской активности. Рабочие, уставшие от войны и неопределенности, с воодушевлением восприняли лозунг «Вся власть Советам!». Они быстро организовывались в вооруженные отряды, и город неумолимо окрашивался в красные тона.

Ключевую роль в мирном переходе власти сыграл тогдашний глава городской Думы Михаил Поляков. Будучи левым эсером, он обладал редким для того времени талантом политика-миротворца. Умело лавируя между различными силами, он сумел предотвратить кровопролитие, которое захлестнуло многие другие города России. Впоследствии Поляков полностью перейдет на сторону большевиков, сделает блестящую карьеру, но, как и многие творцы революции, будет расстрелян в годы сталинских репрессий.

«Несмотря на политические бури, для простого челябинца жизнь не остановилась. Газеты того времени пестрят анонсами: в кинотеатрах показывают новые фильмы, в парках проходят народные гулянья. Люди продолжали работать и отдыхать. Во многом это спокойствие — заслуга Михаила Полякова. Все заседания Думы под его председательством проходили конструктивно, без истерик, и были направлены в первую очередь на то, чтобы обеспечить порядок и не допустить паники среди населения. Он стремился сохранить городскую жизнь в привычном русле, насколько это было возможно», — поясняет Галина Кибиткина, главный археограф Объединенного государственного архива Челябинской области.

Однако это хрупкое спокойствие было обманчивым. Пока в Челябинске власть бескровно переходила к Советам, всего в сотне километров южнее, в Троицке, собирались темные тучи. Город быстро превращался в оплот контрреволюции. Туда стягивались отряды оренбургского атамана Дутова, который одним из первых в стране объявил большевиков вне закона. Троицк становился штаб-квартирой белого казачества, готовясь к долгой и кровопролитной борьбе, которая вскоре охватит весь Урал.

Однако мало кто мог предположить, что небольшой уездный Троицк станет ключевой точкой сопротивления советской власти. Как поясняет Николай Шувалов, заведующий научно-просветительским отделом Троицкого краеведческого музея, город был центром третьего, самого многочисленного и грамотного отделения Оренбургского казачьего войска. Именно поэтому атаман Дутов понимал: падение Троицка будет означать проигрыш половины дела.

Социальный состав города предопределил его судьбу. Мощное казачество, богатое купечество, духовенство и интеллигенция не видели для себя выгод в революционных переменах.

«В Троицке попросту не было того базиса, того пролетариата, который мог бы стать опорой для большевиков», — отмечает Николай Шувалов.

Казаки вели активную контрреволюционную деятельность, пытаясь всеми силами остановить ход истории и даже угрожая Челябинску вооруженным конфликтом.

Ситуация в Челябинске была кардинально противоположной. Являясь важнейшим транспортным узлом на Транссибирской магистрали, город стал оплотом большевиков, эсеров и меньшевиков. Через него шли эшелоны с хлебом и продовольствием в голодающие центральные регионы страны. Именно этот транспортный коридор и стал главной целью атамана Дутова. Его отряды, захватив соседние станции, организовали знаменитую «Челябинскую продовольственную пробку». Цель блокады была проста: перекрыть поставки припасов для Москвы, Петрограда и Красной Гвардии, чтобы удушить революцию голодом.

Для самого Челябинска наступили тяжелейшие времена.

«Город был переполнен беженцами, которых нужно было кормить и обогревать. При этом самим жителям не хватало хлеба. Это создавало колоссальное напряжение», — рассказывает Галина Кибиткина, главный археограф Объединенного государственного архива.

Драматические события тех лет сегодня находят отражение в искусстве. Недавно в исторических торговых рядах Троицка прошли съемки фильма «Братья Елькины», посвященного героям революции. В центре сюжета — судьба Соломона Елькина, одного из ключевых организаторов большевистского движения в Челябинске.

Соломон Елькин — харизматичный бунтарь, чей путь от тюремной камеры до поста красного комиссара был стремительным, а финал — героическим и предрешенным. По словам режиссера Светланы Поповой, снявшей фильм «Братья Елькины», характеры братьев были полной противоположностью. Старший, Абрам, был человеком основательным и целеустремленным, возможно, видевшим себя в высших эшелонах власти. Его жизнь оборвалась задолго до революционных бурь — в 1909 году он покончил с собой во Франции.

Соломон же был его антиподом: холерик, эксцентричный, обаятельный и яркий.

«Этот мальчик находил язык с любой кухарочкой, с любой горничной. Он втирался в доверие», — отмечает Попова.

Его невероятная харизма и врожденный шарм обезоруживали девушек, которые, заслушиваясь его речами, помогали в революционной деятельности. Абсурд ситуации доходил до того, что юный бунтарь по ночам печатал нелегальные листовки в типографии собственного отца, мечтая поднять на бунт его же рабочих.

Октябрьская революция 1917 года стала для Соломона поворотным моментом. Пока он отбывал 11-й год из 18-летнего срока в самарской тюрьме, новая власть распахнула ворота для политических заключенных.

«Он вышел из тюрьмы и вернулся в Челябинск. И здесь сразу, через год, пошел быстро по карьерной лестнице и стал красным комиссаром», — поясняет режиссер.

Однако его взлет был недолгим. Спустя всего восемь-девять месяцев отряд Соломона был разбит в сражении в районе нынешних копейских карьеров. Как рассказал актер Роман Корзун, исполнивший роль Елькина, в решающий момент комиссар остался один.

«Последний выстрел из небольшого пистолета он направляет себе в голову, чтобы не попасть в плен. Настолько он верил в эту идею. И эта вера распространялась на всех, кто шел за ним», — говорит Роман Корзун.

Гибель Елькина произошла на фоне ожесточенной борьбы за власть на Урале. Из Троицка челябинским большевикам летели ультиматумы от казаков с требованием разоружить Красную гвардию. Ситуацию переломило прибытие легендарного Северного летучего отряда, который разгромил казачьи силы. «Летучими» их прозвали за скорость новых мощных поездов, на которых они «летели устанавливать советскую власть» по Северной железной дороге.

Одновременно с этим атаман Дутов устроил транспортную блокаду, перекрыв поставки продовольствия в центральную Россию, вероятно, надеясь собрать вокруг себя белогвардейские силы. Но это вызвало обратный эффект.

«Потом придет мичман Павлов с северным летучим отрядом», и блокада будет прорвана», — отмечает историк Александр Максимов.

Интересно, что сам Павлов, командовавший балтийскими матросами при штурме Зимнего, был сухопутным солдатом. Чтобы соблюсти флотские традиции, ему присвоили звание мичмана, хотя на флоте он не служил ни дня. Такими парадоксами и яркими судьбами было наполнено то смутное и героическое время.

Главная площадь Челябинска носит имя Революции, увековечив величайшее событие XX века. Однако, как показывают архивные данные, привычное название «Октябрьская» для Южного Урала — скорее дань общенациональной истории, чем отражение местной хронологии.

Галина Кибиткина, главный археограф Объединенного государственного архива Челябинской области, проливает свет на реальный ход событий. По ее словам, идея о единовременном установлении советской власти по всей стране в октябре 1917 года является мифом. Процесс был хаотичным и растянутым во времени.

«Нигде не было единой даты. В Челябинском уезде, например, власть окончательно перешла к советам лишь 24 ноября, с образованием военно-революционного совета. В других уездах это происходило в совершенно разные дни, в период с начала ноября до начала декабря», — подчеркнула Галина Кибиткина.

Таким образом, пока в Петрограде уже звучали декреты новой власти, на Урале еще шли процессы ее становления.