Великая Отечественная действительно стала войной артиллерии: решали не только смелость и тактика, но и металл — его количество, качество и скорость выпуска. К 1941 году индустриальная машина фашистской Европы работала на вермахт. СССР же в короткие месяцы после нападения вынужден был не только спасать заводы, но и срочно перестраивать их под военные нужды.

Одним из главных центров этой промышленной мобилизации стал Магнитогорск — «Город трудовой доблести», где в годы войны ковали броню и обеспечивали фронт снарядами, танками и деталями для «Катюш». Люди, которые остались в тылу, стали силой, без которой перелома в войне не получилось бы.

«Изначально Магнитка создавалась как предприятие для мирных марок стали. Автомобили и трактора, предвоенное московское метро, мосты, каналы — всё это металл Магнитогорского металлургического комбината. Так называемых спецсталей, к которым, например, относятся броня, мы перед войной практически не делали. И поэтому первая задача, которая была поставлена перед магнитогорскими металлургами — это делать заготовки для снарядов. А вот задача делать броневую сталь для нас звучала так: изучить возможность, потому что ни людей, ни оборудования на ММК не было. На начало войны мало кто вообще в стране владел этой технологией. Поэтому к нам из НИИ-48 из Ленинграда, это было секретное НИИ. Приезжают люди, металлурги, в помощь магнитогорцам. Именно они создают спецбюро № 1. Это то, что магнитогорцы привыкли называть „бронебюро“. Они начали разработку этой технологии, и поэтому в годы войны магнитогорские металлурги совершили несколько научных открытий. Во-первых, сварили броневую сталь в основной большегрузной мартеновской печи, не выдавая в технологию сразу и много. Это был, безусловно, колоссальный прорыв. Второе — прокатали на блюминге, сделав это раньше того срока, который Государственный комитет обороны выставлял нам на внедрение мариупольского стана 4500», — рассказала Надежда Халитова, руководитель научно‑технического музея ММК.

Перенос станков и технологий с юга и запада страны вглубь Урала был срочным. Когда демонтированные станы и оборудование прибыли в Магнитогорск, их нужно было не просто собрать — нужно было заставить работать на новой базе, часто в спешке и без отработанных регламентов. Это требовало инженерной смекалки: менять приводные мощности, адаптировать ролики, перерабатывать режимы нагрева и проката. Часто решения принимались на ходу — и это спасало фронт от дефицита броневых листов.

«К началу войны станы, на которых могли производить броневые плиты, которыми отделывали танки, были сосредоточены на территории Украинской Советской Социалистической Республики. И когда немцы стремительно продвигались вперед, было понятно, что все эти станы скоро окажутся под оккупацией. Их своевременно демонтировали и послали в Магнитогорск, как крупный металлургический завод. Но понятно, что пока эти станы смонтируют, пока их отладят — шло время. Поэтому заместитель главного механика комбината Николай Андреевич Рыженко предложил план. А давайте будем катать броневые листы на третьем блюминге. В чем состояла проблема, в чем состоял риск? Блюминг изначально был рассчитан на прокатку простой углеродистой стали. В броневую сталь входят различные легирующие элементы, и её деформировать сложнее. Валки должны с большим усилием давить на металл. А кроме того, валки вращаются, значит, надо более мощный привод и более мощный электродвигатель. Поэтому были опасения, что блюминг можно сломать. Представляете, во время войны сломать блюминг? Об этом было даже страшно подумать», — вспоминает Всеволод Савельев, ведущий специалист отдела перспективного развития ММК.

Опасения действительно были серьезными: остановка прокатного стана в условиях войны означала бы паузу в поставках брони, а значит — риски для фронта. Тогда понадобилась не только техника, но и человеческое мужество — люди, готовые взять на себя ответственность. В одном из эпизодов директор ММК Носов назначил на брошенную роль начальника третьего блюминга человека, который поверил в идею и был готов вести коллектив через риск. Сначала прокат шёл буквально по миллиметру за проход, количество обжатий доходило до 75, затем — при аварии и её устранении — предприятие вышло на 70 листов в смену и опередило план на целых три месяца.

«Начальник блюминга испугался ответственности. Его можно было понять. Если бы случилась поломка, то все, кто это придумал, пошли бы под суд, и по закону военного времени их, скорее всего, расстреляли. Мой же дед всячески поддерживал эту идею и полностью верил в успех. Поэтому директор Магнитогорского металлургического комбината Григорий Иванович Носов за 10 дней до намеченной прокатки назначил моего дедушку начальником третьего блюминга. Все очень волновались. Слитки были нагреты и прокатаны на блюминге. Катали очень осторожно. То есть, большой слиток катали по миллиметру вначале с обжатием. Всего таких обжатий, проходов было 75. Очень медленно, постепенно сформировали стальной лист. Потом подали второй, третий слиток, и вдруг произошла авария. И в итоге уже катали по 70 броневых листов за смену. И благодаря этому на три месяца раньше срока освоили производство броневой стали», — делится Всеволод Савельев.

Охват производств был широк: броня для Т‑34 и тяжёлых машин, корпуса фугасов и ручных гранат, детали для реактивных установок и многое другое шло на фронт напрямую. Это был не только технический успех, но и крупномасштабная учеба кадров: ремесленные училища и политехникумы готовили доменщиков и прокатчиков — это готовые руки, без которых металл никак не стал бы оружием.

«Дело в том, что здесь выросли не только магнитогорские подростки. Во время войны сюда вместе с эвакуированным оборудованием из прифронтовых областей еще эвакуировали целыми составами технических училищ. Во-первых, здесь они могли сохранить свои жизни. Во‑вторых, конечно же, раз они там учились в технических училищах, то там была какая‑то ориентация на профессии. Их привезли сюда для того, чтобы в перспективе они работали на комбинате, на станках. У нас в Магнитогорске собралось 25 тысяч подростков. Всех надо было разместить, надо было обуть, одеть. Полотенца они использовали для того, чтобы вместо шарфов обернуть горло и не простудиться. Не хватало рукавиц. Они с левой стороны у брюк отрезали карманы и использовали как рукавицы. Их учили, они учились, они приходили на комбинат. Иногда бывало такое, что возвращаться было холодно и далеко в бараки. А на комбинате около доменной печи жарко. Они где‑то там находили уголок и ночевали там, чтобы просто не замерзнуть», — рассказывает Татьяна Фатина, старший научный сотрудник магнитогорского историко‑краеведческого музея.

Вклад Магнитогорска был отмечен орденами и памятниками: освоение шестой домны в рекордные сроки, тысячные партии броневых плит, правительственные награды работникам — всё это сложилось в национальную легенду.

Монумент «Тыл фронту», где рабочий передаёт меч солдату, стал визуальной метафорой той цепи, что связывала заводской цех с линией фронта. Каждый третий снаряд, каждый второй танк — символы того, что индустрия и люди оказались решающим звеном в победе. Магнитогорск получил право носить звание «Город трудовой доблести» — память о тех, кто ковал Победу из стали.