Челябинская область, как и другие регионы России, вернулась к режиму нерабочих дней из-за пандемии коронавируса. В этот раз переход на новую форму трудовой занятости был менее хаотичным. В 2020 году люди были растеряны. Работодатели пытались отправить сотрудников в неоплачиваемые отпуска, урезали зарплаты. В конфликты приходилось вмешиваться профсоюзам. ИА «Первое областное» узнало у председателя Федерации профсоюзов Челябинской области Олега Екимова, как в регионе отстаивают интересы рабочих, должны ли компании платить полную зарплату в нерабочие дни и законна ли обязательная вакцинация от COVID-19 на заводах.
— В 2020 году в Челябинской области, как и по всей России, вводились нерабочие дни из-за COVID-19, сейчас мы опять вернулись к этой практике. Отличается ли ситуация с соблюдением трудовых прав в 2021 году от того, что было тогда?
— На первом этапе в 2020 году ощущалось напряжение. И для работников, и для работодателей ситуация была совершенно незнакомой. Сейчас уже выработаны механизмы по решению многих спорных вопросов. Весной прошлого года мы столкнулись с валом вопросов, в том числе по нерабочим дням с сохранением заработной платы. Многие работодатели пытались урезать зарплаты. Сейчас с такими жалобами к нам не обращаются. Были обращения по удаленной работе. Работодатели пытались переложить часть расходов на сотрудников. В конце 2020 года удаленка была регламентирована Трудовым кодексом, поэтому сейчас все эти вопросы можно решать в правовом поле.
В 2020 году у нас была открыта горячая линия, у федерации профсоюзов нерабочих дней не было, потому что нам постоянно приходилось отвечать на вал звонков. Приходилось включаться в конфликты и направлять работодателей в нужное русло. У нас были крупные предприятия, которые издавали приказы об отправлении людей в отпуска или выплате зарплаты по тарифам. Мы включались вместе с правительством и государственной трудовой инспекцией, чтобы такие инициативы пресекать. Приказы отменяли.
Сейчас возникает в первую очередь непонимание по поводу выполнения постановления главного санитарного врача о проведении обязательной вакцинации в ряде отраслей. Вопросы возникли в том числе и у нас. Мы направили письмо главному санитарному врачу с просьбой разъяснить положения об отстранении работников.
В постановлении указаны два этапа вакцинации — до 11 ноября и до 11 декабря. Ряд работодателей высказывают намерения об отстранении работников уже с 11 ноября. Наша позиция — если и возможно отстранение, то только с 11 декабря, когда истекает срок постановки второго компонента. Мы этот вопрос обсуждали на трехсторонней комиссии в правительстве региона и хотим, чтобы нам официально разъяснили это требование.
— Были ли случаи, когда людей уже отстраняли или грозили отстранением за отказ от вакцинации?
— Со случаями отстранения мы не сталкивались. Угрозы со стороны работодателей об отстранении или увольнении были. Работодатели иногда перегибают палку. На предприятиях, где есть профсоюзы, мы это пресекаем. Однозначно, уволить сотрудника за отказ от вакцинации никто не имеет права. Его могут только отстранить при соблюдении определенных условий. Многие работодатели говорят о лишении премий и других наказаниях для антипрививочников. Это тоже незаконно. Мы настаиваем на том, что предприятия должны применять только позитивные меры стимулирования к вакцинации, а не наказания.
— Какие есть меры стимулирования, работают ли они?
— Некоторые работодатели предоставляют один оплачиваемый день после вакцинации, кто-то два дня, потому что основной вид вакцины — двухкомпонентный. Кто-то выплачивает премии. Мы обращались к бизнесу, чтобы внедряли такие меры. Это работает. Яркий пример ММК — там уровень вакцинации достигает уже 80%. Есть предприятия, где привили только 20% работников. Но ведь нельзя сказать, что на двух металлургических предприятиях работают кардинально разные люди. Просто где-то активно ведут прививочную кампанию, а где-то — не слишком стараются.
— Как в профсоюзах на предприятиях относятся к принудительной вакцинации? Есть ли напряженность?
— Наши юристы проанализировали постановление правительства об обязательной вакцинации в некоторых сферах. По их мнению, оно законно.
Следовательно, для сфер деятельности, которые там указаны, вакцинация обязательна. Если мы говорим про медицинские противопоказания, должно быть заключение врача. Мы полагаем, что вакцинация необходима. В эпидемической ситуации это оправдано. Если обратиться к истории, профсоюзы в советское время всегда способствовали вакцинации. Это единственная возможность победить болезнь. Еще в 2020 году мы думали, что это история кратковременна, но сейчас видим, что лучше не становятся.
— Во время пандемии люди боятся потерять работу, держатся за свои места. Пользуются ли работодатели этой ситуацией? Фиксируете ли вы увеличение нарушений трудовых прав?
— Работодатели всегда стремятся сэкономить. Первое, на чем они пытаются экономить, — зарплата. Они много говорят о сложной экономической ситуации, сокращении прибыли и так далее. Мы со специалистами УрСЭИ разработали систему анализа финансово-экономических показателей предприятий. На деле положение предприятий оказалось не таким бедственным, как они говорили. Мы видим, что индекс промышленности растет, количество прибыльных предприятий увеличивается. Есть, конечно, пострадавшие отрасли — сфера услуг, гостиницы, общепит. Но мы видим в целом экономический рост. Снижение социальных обязательств работодателей, особенно в кризис, недопустимо. Сокращение зарплат людей приведет к еще большему кризису в сфере услуг и на розничных рынках из-за снижения покупательской способности.
— Какие сейчас встречаются нарушения со стороны работодателей?
— Это перевод людей на неполный рабочий день. Несколько дней назад, например, получили проект приказа о переводе на неполный рабочий день нескольких сотен работников УКВЗ в 2022 году. В Трудовом кодексе четко прописаны причины для перевода сотрудников на неполный рабочий день. В этом проекте они не указаны. Сейчас мы вместе с профсоюзом УКВЗ будем встречаться с работодателем, чтобы указать на незаконность действий. Из-за сокращения количества рабочих часов у людей уменьшается зарплата. УКВЗ — градообразующее предприятие для Усть-Катава, и последствия такого управленческого решения может ощутить весь моногород.
Еще один момент — отказ от индексации зарплаты. Предприятия, ссылаясь на пандемийный 2020 год, не реагировали на требование об увеличении оплаты труда. В трехстороннем соглашении между правительством региона, федерацией профсоюзов и союзом промышленников указана необходимость роста заработной платы выше индекса потребительских цен. Тех, кто не соблюдает договоренности, мы приглашаем на трехстороннюю комиссию. Иногда сам факт приглашения в правительства области является мотивом для индексации. Сразу где-то находятся деньги.
— Как часто профсоюзам приходится отстаивать права работников в судах?
— За прошлый год наша правовая инспекция принимала участие в рассмотрении 50 гражданских дел о незаконных увольнениях, о дисциплинарных взысканиях, о возмещении вреда здоровью. Около 135 млн было отсужено в пользу работников. Так что у нас есть юридическая практика по поддержке людей в судах.
— Есть ли сейчас задержка зарплат на предприятиях?
— Мы системно отслеживаем эту ситуацию. Там, где есть первичные профсоюзные организации, задержки зарплат — редкие случаи. Сейчас есть задолженность по зарплатам на Южноуральском заводе радиокерамики. Он находится в процедуре банкротства. Благодаря нашим действиям проблему удалось поднять на федеральном уровне. В прошлом месяце там прошло заседание военно-промышленной комиссии, было принято решение сохранить это предприятие. Надеемся, что с рабочими рассчитаются как можно скорее.
— В 2020 году одной из точек напряжения стал завод «Метагломерат» в Кусинском районе. ЧЭМК перевел его на сезонный режим работы. Вы следите за ситуацией в поселке Магнитка?
— Первоначально ЧЭМК планировал просто закрыть это предприятие, уволить сотни людей. Для поселка Магнитка это был большой удар.
Работников начинали выдавливать с предприятия по соглашению сторон с выплатой только двух средних зарплат. По закону они могли рассчитывать на процедуру сокращения после предупреждения, выплату выходного пособия и средней заработной платы еще 2—3 месяца, то есть в общей сложности сохранение средних зарплат в течение пяти месяцев. Большую часть работников нам удалось провести через процедуру сокращения, они могут досрочно выйти на пенсию и получить другие льготы. В итоге предприятие не закрылось. Там есть определенная сезонная занятость.
Наличие профсоюза гарантирует защиту прав работников и даже расширенные права. Около 60 статей Трудового кодекса работают только после заключения коллективного договора. Если его нет, они не действуют в отношении работников. Зачастую работники просто не знают своих прав.
Недавно к нам обратились сотрудники одного из подразделений «Дикси». Там было много нарушений по условиям труда. После создания профсоюза работникам была повышена гарантированная постоянная часть зарплаты, часть нарушений была устранена.
— Насколько современным профсоюзам удается оставаться независимыми от администрации предприятий? Есть ли случаи давления на профсоюзных лидеров?
— Профсоюзы не встроены в структуру управления предприятий. Есть работодатели, которые выступают за диалог. Проще разговаривать с организованной группой, а не с толпой. Отношения везде разные. У нас есть примеры в машиностроении и металлургии, где до 90% работников являются членами профсоюзов. Там успешно отстаивают права работников по повышению зарплат.
Есть примеры давления на председателей профсоюзов. Есть случаи, когда администрация пыталась выдавить профсоюзного активиста с предприятия. Приходилось через суд восстанавливать профсоюзных лидеров после увольнения. Были случаи, когда несколько раз увольняли. Есть примеры, когда приходилось организовывать пикеты в защиту профсоюзных лидеров. У нас есть ресурсы для защиты своих активистов.
— В кризисных ситуациях сейчас более вероятна ситуация с молчаливым протестом или активными действиями вроде забастовок?
— Забастовки у нас точно не проводят. Их достаточно сложно организовать, чтобы не нарушить закон. Массовых выступлений тоже нет. На памяти — акция на ЧЭМК несколько лет назад, где не индексировали зарплаты. Это был стихийный митинг. Сейчас мы используем возможности социальных сетей для привлечения внимания к проблемам. Зачастую это бывает эффективнее, чем уличные акции.
— Как дело обстоит с травматизмом на предприятиях?
— В целом заметен рост по сравнению с 2020 годом на 4,7%. Но стоит отметить, что в 2020 году все-таки наблюдалось некоторое снижение деловой активности, на какое-то время некоторые предприятия снижали объемы производства. Поэтому сравнение не совсем корректное.
Всего за девять месяцев произошло 107 несчастных случаев, 31 из них — со смертельным исходом. Несчастные случаи наступили в основном от зажатия работников между механизмами, при захвате пострадавших вращающимися деталями и механизмами, проведении погрузочно-разгрузочных работ, падении с высоты, дорожно-транспортном происшествии, под воздействием электрического тока. Чаще всего несчастные случаи происходят на металлургических, машиностроительных производствах и в горнодобывающих компаниях.
Там, где есть первичные профсоюзные организации, количество несчастных случаев меньше. У нас есть и технические инспекторы, уполномоченные по охране труда. Они следят за соблюдением безопасных условий. Там, где нет профсоюзов, никто не знает, что происходит.
Есть случаи, когда вместо трудового договора заключается гражданско-правовой договор, например, — тогда работник может вовсе не получить положенные ему компенсации по несчастному случаю. Есть примеры, когда не проводят профосмотры, люди долго работают без отпусков. А это сказывается на физическом состоянии человека, у него снижается скорость реакции — происходит беда.
На предприятиях, где нет профсоюзов, бывают ситуации, когда работодатели пытаются сложить с себя ответственность даже за смерть на производстве. В Пласте, например, был вопиющий случай. На предприятии «Южуралзолота» погиб рабочий. Представители работодателя пытались связать смерть с общим заболеванием. В этом случае его семья не имела бы права на гарантированную государством денежную выплату. Но представителям профсоюзов и Гострудинспекции доказали причинно-следственную связь смерти водителя погрузчика с производством. В первую очередь было нарушение режима труда и отдыха. С момента трудоустройства на предприятие, с 2019 года, водитель не был в отпуске. Его не направляли на предварительный медицинский осмотр как водителя транспортного средства, своевременно с ним не проводился инструктаж по охране труда. Информацию направили в прокуратуру и следственный комитет для решения вопроса о привлечении виновных лиц к ответственности.
— В этом году в Госдуме представители КПРФ предложили ввести шестидневную рабочую неделю для преодоления экономических последствий пандемии. Как вы относитесь к такому предложению?
— Введение шести- и семидневной рабочей недели — совершенно недопустимо. Профсоюзы выступили категорически против. Странно было слышать эту инициативу от КПРФ, которая должна выступать за социальное государство, как и все остальные партии, впрочем.
Дискуссия также идет о четырехдневной неделе. Мы полагаем, что в существующих условиях это недостижимо. Но в будущем — вполне вероятно. Работодатели будут внедрять новые технологии для увеличения эффективности производства, частично людей заменят роботы. Но наша позиция однозначна — сокращение рабочей недели не должно привести к сокращению зарплат.
Труд работников у нас недооценен. 60% работников не получают среднюю заработную плату, которая декларируется по региону. То есть люди зарабатывают меньше 42 тыс. Рабочие получают 35—37 тысяч рублей. Люди вынуждены работать сверхурочно или на нескольких работах, чтобы прокормить семьи. На недавнем совещании министр здравоохранения сообщил, что средняя зарплата врачей, например, составляет 70 тыс. рублей. Но он отметил, что для того чтобы получить такую сумму, людям приходится работать на нескольких сменах.
— Как вы относитесь к идее введения безусловного базового дохода? Алексей Кудрин на ПМЭФ в этом году сказал, что это не исключено. В западных странах профсоюзы обычно выступают против. Почему безусловный базовый доход опасен для рабочих?
— В Финляндии профсоюзы, действительно, выступали против. Само правительство Финляндии признало, что эксперимент был недостаточно успешным. Может, это когда-нибудь и будет возможным. Сейчас для нас это, конечно, утопия.
Уровень зарплат у нас очень далек от желаемых и необходимых. В 2020 году ввели пособие по безработице в 15 тыс. рублей. Многие увольнялись с работы, чтобы получить это пособие, потому что оно выше, чем зарплата у человека. Одно из опасений профсоюзов было, что работники потеряют стимул к труду. В первую очередь нужно решать вопрос о повышении зарплат. Также нам необходима прогрессивная шкала налогообложения, чтобы перераспределить доходы, уменьшить дифференциацию в заработных платах и, как следствие, повысить доходы работников.
— Какие законодательные изменения в Трудовой кодекс, на ваш взгляд, необходимы?
— Один из моментов — распространение трехстороннего соглашения на всех работодателей в Челябинской области. В нашем соглашении закреплены серьезные требования по ежегодной индексации зарплат, социальные гарантии. Пока это соглашение распространяется только на предприятия, которые входят в Союз промышленников и предпринимателей. Губернатор внес такую инициативу, она поддержана Законодательным собранием и будет внесена в Государственную думу РФ.
Еще один момент — конкретизация термина «индексация зарплат». У нас в соглашении прописано — ежегодная индексация окладов и тарифных ставок на уровень выше роста потребительских цен. В Трудовом кодексе у индексации очень расплывчатые формулировки, которые позволяют работодателям просто отказываться от повышения зарплат.
Есть еще ряд вопросов, связанных с условиями труда. Законом предусмотрена минимальная доплата за работу во вредных условиях — 4%. Она не зависит от класса вредности. Мы считаем, что доплаты должны быть дифференцированы в зависимости от класса (от 4 до 12% в зависимости от класса вредности). Многие работодатели платят просто по минимуму — 4%.
— Как устроена экономика федерации профсоюзов?
— У нас есть единый размер членского взноса. Это 1% от зарплаты. Строение у нас многоступенчатое. На конкретном предприятии есть первичная профсоюзная организация, есть отраслевые профсоюзные организации, есть федерация профсоюзов. Далее — федерация независимых профсоюзов России. Большая часть взносов остается в профсоюзе на предприятии, дальше идет распределение на содержание правовой службы, технической инспекции, учебного центра профсоюзов и так далее.
— Сколько всего людей состоят в профсоюзах в Челябинской области?
— У нас 3 тыс. первичных профсоюзных организаций и около 500 тыс. членов — это и работники, и студенты, и пенсионеры.
— Недавно была информация о продаже санатория «Урал». Расскажите, пожалуйста, о причинах продажи.
— Федерация профсоюзов является одним из акционеров санатория «Урал». Там еще два основных владельца. Также мы являемся учредителем курорта «Кисегач». Было принято решение продать долю в санатории «Урал», чтобы эти средства направить на развитие курорта «Кисегач». Будем там развивать санаторно-курортный отдых, потому что это учреждение полностью принадлежит нам. Курорт «Кисегач» — это бренд, мы надеемся, что проект будет успешно развиваться.
— Это коммерческий проект?
— Полукоммерческий. Для членов профсоюзов будут скидки на санаторно-курортный отдых. Всех остальных будем приглашать на коммерческих условиях.
