В майские праздники съёмочная группа телеканала ОТВ отправилась к соседям в Республику Беларусь. Маршрут получился как учебник памяти XX века: Минск с его монументами, печальная тишина «Хатыни», суровый фасад Брестской крепости и скрытые под землёй доты «Линии Сталина». В каждой точке мы находили не только исторические свидетельства, но и живые судьбы, которые продолжают связывать Южный Урал и белорусскую землю.

В столице мы сначала оказались на Площади Победы — здесь мемориал как бы врос в городскую ткань: монументы продолжаются под землю, переходы к метро оформлены именами героев. Минск не даёт забыть о войне: память звучит и в мемориале «Яма», где почти пять тысяч евреев были расстреляны, и на стенах музеев, и в рассказах экскурсоводов. Эти места задают тон всему путешествию — тихому, но требующему внимания и уважения.

«Хатынь» — символ уничтоженных деревень. На мемориальном поле 185 «символических могил» — в них земля с мест, где сожгли целые поселения. История одного выжившего, Иосифа Каминского, сжата и страшна: немцы заперли односельчан в сарае, подожгли его, кто бежал — был расстрелян. На месте пепелища сегодня стоят пустые «печные трубы» — они напоминают о том, что после пожара из домов оставались только трубы и голые фундаментные следы.

«Иосифа вытолкали на улицу. К этому моменту он был обожжён и ранен, несколько раз терял сознание. На этом пепелище среди трупов он нашёл тело своего сына Адама — мальчик ещё дышал, но тяжело обгорел», — рассказала научный сотрудник мемориала «Хатынь» Екатерина Зиброва.

Эта сцена легла в основу монумента «Непокорённый» — один из самых сильных образов комплекса.

Память о сожжённых деревнях не позволяет остановиться на абстракциях: на «Дереве жизни» высечены названия тех, кто воскрес после войны. Для многих, кто приезжает из России, эти таблички — шанс найти свою ниточку в истории. Жительница Троицка Наталия Сорока, приехавшая в Беларусь, неожиданно для себя услышала одно из знакомых ей названий.

«В числе этих деревень я услышала название Горки. По моим предположениям, это тот населённый пункт, где погиб мой дед. Мы много лет искали следы, и вдруг — такое совпадение. Я приехала почтить его память», — поделилась Наталия Сорока.

Из открытых полей и мемориальных рощ пути вели на «Линию Сталина» — укрепрайон под Минском, где уцелели сталинские «доты» с пушками и пулемётными амбразурами. Экскурсовод подробно объясняла технические детали: как организовывали вентиляцию, куда скатывались гильзы, какие хитрости берегли жизни бойцов в замкнутом железобетонном пространстве.

«Когда пушка выстреливает, от крупного снаряда остаётся гильза — она мешала под ногами. Поэтому пол здесь специально наклонён, и есть отверстие, куда всё скатывалось. А в замкнутом пространстве после выстрела через пару секунд становилось нечем дышать — потому предусмотрели вентиляционные трубы, через которые подавался очищенный воздух. Есть и перископ, и переговорная труба — всё, как было на фронте», — объяснила ведущий экскурсовод Валерия Радченко.

Путешествие не ограничилось мемориалами: люди, которые строили жизнь и память, сами оказались героями наших сюжетов. В Минске съёмочная группа встретила Сергея Костяна — председателя Белорусского славянского комитета, десять лет жившего в Челябинске. Его судьба — пример переплетения судеб: по комсомольской путёвке он учился плотничать для тракторного завода, затем вернулся в Беларусь и продолжил работать с молодёжью.

«Там я встретил свою будущую жену. Я вернулся, потому что это была её Родина. Как говорит наш президент, мы — один народ. Мы говорим по‑русски, это наш родной язык, и это часть нашей общей истории», — говорит Сергей Костян.

На Брестской крепости мы застали не только музейную экспозицию, но и людей, которые помнят службу на Южном Урале. Евгений Белинский, выпускник Челябинского танкового училища, теперь председатель Брестского отделения «Русь», рассказал о тяготах первых дней войны и о том, как крепость устояла вопреки расчётам гитлеровского командования. Здесь, у развалин Белого дворца и на стенах подвала, сохранились следы тех, кто ценой жизни задерживал врага.

Не обошлось и без архивной письма‑свидетельства, которое даёт представление о нагромождении жутких будней на передовой.

«Когда часть перешла в наступление, мне пришлось принять боевое крещение. Я попала под перекрёстный огонь. Мне изрешетило валенки, но меня втащили в окоп, и я чудом не пострадала. За полтора месяца мне удалось уничтожить 17 немцев при различных обстоятельствах», — гласит фрагмент письма Екатерины Шаминой, найденный в архиве.

В конце концов наша поездка стала не столько экскурсией по памятникам, сколько встречей родных народов, связанных общей травмой и общей победой. Белорусские и русские собеседники повторяют одно и то же: память объединяет, язык и обычаи близки, а ухаживать за местами памяти — священная обязанность наследников.