Безруков пел и читал стихи Есенина. Так, как это получается только у Безрукова. Талантливо, эмоционально – эти эпитеты сюда не подходят. Читал так, что мороз по коже и слезы сами собой, без всяких отмазок про ветер и дождь. Дождь, кстати, продолжал моросить. Но кто бы это заметил!
Его долго не отпускали, уговаривая спеть на бис. И он спел. Высоцкого – «Все не так, ребята». Поразительно, как голос Безрукова приобрел знакомую хрипотцу, без которой ни одна песня Высоцкого не звучит «по нервам», и в то же время были отчетливо слышны и собственные безруковские интонации. Это был просто высший пилотаж. Золотой идеал, сплав оригинального Высоцкого и оригинального же Безрукова. Куда там Джигурде с его безуспешным рычанием «под Высоцкого».
Поляна зашлась овациями. «Эх, только раскочегарили. Ну ладно» промолвил певец и снова взялся за гитару. Снова Высоцкий - «Тот, кто раньше с нею был».
И снова – эмоции через край.
Закончив песню, артист уже хотел откланяться, но его вновь не отпустили. Желание публики услышать еще одну песню подкрепил личным авторитетом Олег Митяев, вышедший на сцену и буквально загородивший «пути отступления».
Безруков вновь взялся за гитару. Третья песня Высоцкого - "Тот, который не стрелял". Тот же эффект разорвавшейся бомбы. И едва Безруков отложил инструмент, как зрители начали вставать со своих мест. Певцу аплодировали стоя!
«Счастливо, счастливо! Многие лета! До встречи!», - крикнул Безруков, прощаясь. Он опаздывал на самолет.
Вставший у микрофона Олег Митяев с трудом завладел вниманием публики, чтобы дать Безрукову спокойно сойти со сцены. И спев пару куплетов песни, прервал выступление, чтобы еще раз попрощаться с Безруковым, который уже уходил с Ильменки.
После этого концерт продолжился. Но осталось отчетливое ощущение, что Ильменка, после ухода Безрукова, вновь стала камерной, бардовской. Так озеро Ильмены после краткого шторма вновь становится тихим и зеркальным…
