В Молодежном театре 19 ноября сыграли премьеру — семейный спектакль «От двух до пяти» по книге Корнея Чуковского. Актеры в одинаковых бежевых костюмах играют на музыкальных инструментах, спрашивают родителей, почему волки воют на луну, по-детски коверкают слова — и это все, чтобы напомнить родителям, как важно общаться с детьми.
Необычный первоисточник, который к театру никогда никакого отношения не имел, режиссер Константин Солдатов взял по совету критика Павла Руднева — и из неочевидного материала вышел часовой драмконцерт для родителей и детей.
Зрители целенаправленно шли на спектакль всей семьей. В фойе театра не протолкнуться: повсюду мамы-папы с двумя или тремя детьми. Есть ребята постарше — по 10—12 лет, есть малыши двухгодовалые.
В фойе устроили тематические зоны. Их четыре: Шумильная, где к стенам прикрутили дверные защелки, трещотки, тамбурин и железную кружку, чтобы греметь, звенеть и колотить. Ковыряльня, где на большой шар налепили десяток гигантских носов, и в каждую ноздрю можно (и нужно!) засунуть палец. Мечтальня — большой ящик с ватой, куда просовывается голова, а там все яркое и пестрое, как детская фантазия. Ябедная — закуток под лестницей с огромной трубой, в которую можно пожаловаться на кого угодно. Правда, с того конца никто не ответит.
Когда гости рассаживаются, артисты с фонариками в костюмах, похожих на форму охотников за привидениями, ходят по рядам и спрашивают детей: «А что бы ты хотел спросить у взрослого?» Многие ребята теряются, молчат, а кто-то и правда интересуется. Причем вопросы совершенно разные: «А почему, когда мама ругается на папу, называет его по фамилии?» или «Зачем нужно есть?».
Все вопросы актеры внимательно записывают.
На сцене по краям расставили музыкальные инструменты: барабаны, гитары, синтезатор, есть даже глюкофон с аккордеоном. Вся музыка в спектакле живая: инструменты возьмут, когда придет время.
«Интересно будет, хоть вам два, хоть вам сорок два», — говорят артисты, а над их головами зажигаются огромные цифры 2 и 42. И начинается представление, которое целиком строится на историях из детства и на важных глупых вопросах.
Артисты расходятся по зрительному залу. Некоторые сидят на краю сцены. Они начинают по очереди произносить текст Чуковского:
«Ребенку три года, он может произносить слова, различать людей и даже узнавать знаменитостей» — и на экране высвечиваются один за другим портреты. Пушкин, Чуковский, Курчатов… Кроме Александра Сергеевича дети без помощи взрослых никого не узнают. Но тут на экране Даня Милохин! Певец Niletto! Ни одна мама никого не угадала.
Следует парад детских историй от артистов. Один актер рассказывает, как ему в детстве запрещали совать пальцы в розетку.
«А если бы мне не запрещали, я бы, может, и не захотел никогда», — заключает он.
Второй рассказывает про велосипед:
«Мне в детстве очень хотелось велосипед, у меня был только детский. И когда мне купили новый, я тут же поехал на нем. Завернул за поворот и упал в яму. Колесо скрутилось восьмеркой. Папа сказал: „Ну ничего“. Это „ничего“ длилось 15 лет. Велосипеда у меня больше не было», — делится грустной историей актер.
Все рассказывают истории, шутят, берут инструменты и начинают наигрывать мелодию. Одна фраза внезапно превращается в целую песню: начинается с бессвязной детской фразы «Ба-ба-ба, та-ту-та» — и из детского лепета получается почти джаз.
Никакого сюжета в спектакле нет, не ждите. Зрителей просто то так, то эдак погружают в детский мир: вот послушайте, как они говорят, вот представьте, что их интересует, вот посмотрите, как они видят мир. Взрослые начинают скучать и утыкаются в телефоны. Дети реагируют по-разному: встают со своих мест, толпятся на балконах, чтобы рассмотреть получше. А некоторым так же скучно, как и родителям. Они смотрят по сторонам, залезают под кресла или начинают разговаривать друг с другом.
С незамысловатой песней из повторяющихся слогов актеры спускаются в зал, не переставая играть, и обращаются в зал: «Девочка! Придумай рифму к слову кошка!»
«Кошка в лукошке!» — отвечает ребенок. Музыканты подхватывают эти слова и еще минуту ходят по залу, напевая строчки из только что сочиненной песни. Это такая форма спектакля — хеппенинг, часть действия развивается без сценария, через взаимодействие со зрителем.
Родителям в телефонах сидеть не дают: по крайней мере, двоих вытаскивают на сцену и задают вопросы, на которые взрослые не смогли ответить. Одного папу и одну маму ставят на тумбу перед микрофоном: «Будете отвечать. Если не ответите, то мы будем вас осуждать! Но не больно!»
Растерянные родители на вопрос, зачем волк воет на луну, отвечают на манер волчьего воя: «Потому что она высо-о-окая». Или: «Почему чайник и кофейник есть, а какайника нет?» — и мама мило выкручивается: «Так надо придумать!» Пунктиром между интерактивом и музыкальными номерами актеры зачитывают текст из книги Чуковского, он звучит назидательно и наукообразно: «Игнорирование детских вопросов приводит к задержкам развитии…» — и все в таком роде.
«Да! Я вот уже задержался!» — перебивает один из артистов на сцене.
И чем дальше, тем суровее становятся части с научным текстом. Под конец актеры встают в строй и начинают с хмурыми лицами читать некие максимы о детской психологии, но исковеркано, на манер маленьких детей.
«Маленькие лебята иглают лядом, но есе не месте!» — выкрикивает со сцены актриса. Иногда монолог прерывается, артистка старательно повторяет одно и то же слово, будто хочет наконец выговорить букву «р».
К финалу наукообразный текст превращается в депрессивный детский манифест о том, как ребенку важно общаться с родителями с самых малых лет и как ужасно, когда взрослые не знают ответов на дурацкие вопросы, заняты или слишком устали.
Поначалу приходится сильно напрягать слух, чтобы разобрать сложный текст, прочитанный ребенком от двух до пяти. А когда привыкаешь — хочется, чтобы скорее заговорили нормально. Открытия в этих педагого-психологических наблюдениях нет. И хотя слова вроде верные, говорят по делу, но… в такой форме мысль не слышна. Звучит как затянувшаяся шутка.
Текст абсолютно точно адресован взрослым, но не понятен ни им, ни тем более детям, хоть и произнесен на детском языке.
Авторы спектакля хотели максимально погрузить и маленьких, и взрослых в этот чудесный забытый мир первых вопросов и открытий. Тут, вероятно, у каждого откликнется свое. Возможно, скучающие зрители и без Чуковского, и без Молодежного театра понимают, как важно говорить и честно говорить с малышами. Или был откровенно назидательным тон.
Детям понравились шумные нелепицы, шутки и дурачества, когда артисты делились на группы и начинали дразниться: «Как дам по башке — улетишь ты на горшке!» Моментами повеселить детей точно получилось, иногда смеялись и взрослые, но на серьезный разговор о воспитании никто настроен не был, тем более дети.
Зрители в социальных сетях разделились на два лагеря: одни пишут хвалебные оды спектаклю, а другие — что постановка вышла скучной и непонятной: «Не впечатлил», «Дети просились домой», «Скучно, непонятно и точно не для детей».
В спектакле много слов о важности детского воспитания: все эти монологи ломаным малышковым языком, наивные вопросы, интерактив с родителями, истории из детства… Будто со сцены от имени ребенка кричат: «Услышьте меня! Ответьте мне, для меня это важно!»
Иногда очень полезно поставить себя на место малыша. Ведь все когда-то были детьми.
